Правила чужой игры [= Даром только смерть ] - Алексей Фомичев

– И восточному тоже.

Услышав последние слова, я оторвал взгляд от компьютера и посмотрел на собеседников.

Влад сидел возле окна, поставив локти на спинку стула положив на кулаки подбородок, Ральф занял крайнее кресло у телевизора, а Свен расположился на подоконнике, деля свое внимание между собеседниками и двором, где время от времени проходили девушки – вольнонаемные сотрудницы хозяйственной части комиссариата полиции.

Причиной спора стал снимок, размещенный на передовице столичных «Ведомостей». Фотографию знаменитый ежедневник элементарным образом позаимствовал из лондонской «Таймс». А туда фото попало из Зоны.

Огромная по газетным масштабам фотография зафиксировала результат нашей недавней работы. Но не сожженные машины и обгоревшие трупы были главным. А дорожный знак «кирпич», поставленный нами при отходе у остова разбитого грузовика. Намек все поняли верно. И журналисты, и бандиты. И те, кому, собственно, он и был адресован.

«Не лезьте!» Именно так перевели его английские журналисты. «Ругия однозначно заявляет о своих претензиях на Зону и Ламакею. И пресекает любые попытки оказания иностранной помощи непризнанным территориям…» Газетчики верно передали намек, объявив, правда, колонну спецназовцев из Магриба караваном гуманитарной помощи голодающим жителям Зоны. Как всегда, новости из бандитских владений заняли первые полосы изданий и теленовостей, так что о разгроме все узнали быстро. И когда мы приехали в Мегар, нас уже ждали поздравления от Дорича. Он даже хотел пригласить к себе, обещая организовать в узком кругу единомышленников «скромный» банкет по случаю победы. Но я попросил перенести торжество. Обратная дорога отняла так много сил и времени, что на гулянку нас не хватило.

– …Вот я и говорю, что, если бы вы под знак положили голову какого‑нибудь магрибца, эффект был бы больше, – вновь заявил Свен. – Да еще тюрбан бы намотали…

– И паспорт магрибский в зубы сунули… – передразнил его Влад. – Не перегибай. Кому надо, намек понял и без знака.

Я покривил губы, глянул на Радована. Тот что‑то строчил в своем ноутбуке, не обращая внимания на спорщиков. После назначения на должность он стал более сдержанным, спокойным. Видимо, ответственность давила. Или просто еще не привык…

– Свен, будь его воля, усеял бы Зону головами боевиков. А также руками, ногами и… – Ральф усмехнулся, подмигнул, – прочими частям тела.

Свен показал ему кулак.

– Не опошляйте, поручик! Все бы вам о частях тела… Боевиков надо припугнуть. Лучшее средство – труп другого боевика. Это как огород. Пока пару ворон за лапы не повесишь, остальные не улетят.

– Хватит пугать. Надо покончить с ними раз и навсегда.

Влад зевнул, провел обеими руками по лицу, словно разглаживая кожу, лениво бросил:

– Золотые слова… комбату бы в уши. – Глянул на меня, думая, что не замечу взгляда, подмигнул. – А то он сидит с компом в обнимку и глаз на нас не поднимает.

– Ты не красна девица, капитан Кантин, чтобы на тебя смотреть, – в тон ему ответил я. – Есть и поинтереснее персонажи.

– Есть, – вдруг подтвердил Свен, глядя в окно. – Один такой персонаж я сейчас наблюдаю. Ох и персона‑аж!..

Он повернул голову, таинственным голосом прошептал:

– Везет некоторым. Такую дивчинину отхватили… и сидят здесь, языком чешут…

Ральф и Радован как по команде посмотрели на Влада, а тот, сообразив наконец что к чему, вскочил и подошел к окну.

– Сабина… – продолжал ерничать Свен. – Мечта моя, услада очей моих, нега… гм… моих…

Влад отвесил ему легкий подзатыльник, бросил:

– Командир, я быстро, – и выбежал из кабинета.

Свен, скорчив страдальческую физиономию, потер затылок, сокрушенно проговорил:

– Вот так и страдают верные друзья от избытка чувств у кое‑кого…

Трель звонка прервала его стенания. Я взял трубку.

– Да.

– Командир, это Норсен.

– Слушаю, Олаф.

– Мы отработали, будем через полчаса.

– Как прошло?

– Хорошо, – лаконично ответил Олаф.

– Ладно, ждем.

– Отпрыгали? – подождав, пока положу трубку, спросил меня Радован.

– Да, нормально.

– Ну вот. А ты все переживал.

– Переживать – прерогатива командира. Тем более я переживал в пределах нормы.

Радован усмехнулся.

Рота Норсена провела двое суток на полигоне, отрабатывая разнообразные тактические приемы. Под конец занятий они устроили небольшие учения. Два взвода, один на вертолетах, другой на БТРах, высадились неподалеку от поселка и одновременно штурмовали его с двух сторон. Третий взвод блокировал вероятные пути отхода противника. В качестве того самого противника выступила пехотная рота одного из полков недавно прибывшей дивизии. Военные пошли нам навстречу и провели совместную тренировку.

Я сначала хотел поехать сам, но Радован отговорил. Мол, Норсен после той неудачи до сих пор не отошел и мое излишнее внимание может принять как недоверие. Мнение спорное, но я промолчал. Возможно, Радован и прав…

Вновь зазвонил телефон. Капитан Осадчий, зампотех, доложил, что прибыл транспорт с образцами нового стрелкового оружия. Не успел я положить трубку, как прозвучал новый звонок. Из комиссариата позвонил Плошир. Хотел встретиться завтра утром.

И опять, едва я перевел взгляд на экран, телефон выдал новую руладу.

– Вот достали, – покачал головой Ральф. – Не могут без тебя…

– Дела у людей, – отмахнулся я и поднял трубку.

– Да.

– Господин майор, дежурный по базе сержант Кромин. Вас спрашивает госпожа Гонтанова.

– Кто? – не сразу допер я. – А‑а… Давай.

– Артур? – прозвучал бархатный голос журналистки. – Здравствуй. Не узнал?

– Узнал. Привет, Дора.

Свен, услышав имя, навострил уши. Имя Дора довольно редкое, и потом, весь батальон знал, что командир лично знаком со знаменитой журналисткой. Радован сдержанно улыбнулся, глянул на Свена. Тот показывал ему и Ральфу большие пальцы обеих рук как знак высшего одобрения. Мол, командир у нас орел.

– Как дела, Артур?

– Нормально. Идут потихоньку.

– Я слышала о твоих делах. Поздравляю. Слушай, мы не можем встретиться?

– Когда?

– Если можно, завтра.

– Нет, завтра я занят.

– Ну тогда…

– А впрочем… – Я прикинул, что у нас завтра вечером по графику, и передумал. – Давай вечером.

– Ой! Отлично, – явно обрадовалась телезнаменитость.

– Я перезвоню, уточню время.